Current reading: вековые обиды

Уже не помню каким образом попались мне восспоминания монахини Амвросии - Александры Обручевой, врача, принявшей постриг, но продолжившей медицинскую практику (женщины, судя по всему, совершенно замечательной, хотя и немного блаженной). И понял, что есть вещи, которые не меняются. Поскольку сто лет назад и Москва была златоглавая, и царь-пушка державная, и в Петербурге сидел на престоле батюшка-царь Николай - а чувства, оказывается, уже оскорбляли, причем прямо на глазах будущего святого и здравствующего Синода:

Отправились по каналу к домику Петра Великого, куда обыкновенно, еще во время учебы, мы ходили к Нерукотворному Образу Спасителя. Подъезжая к берегу, перекрестились, вышли на ступеньки пристани и с ужасом увидели по обеим сторонам лестницы два отвратительных чудовища. Вошли в домик, в передней швейцар продавал образки, свечи и книжки. Мы обратились к нему со словами, что ужасно возмущены тем, что увидали. Он ответил нам: «Вот сейчас и генерал возмущался». И далее швейцар стал объяснять нам, что это идолы, подаренные на Дальнем Востоке японцами генералу (забыла фамилию), а он привез их сюда, и городской голова поместил их в самом неподходящем месте.

Помолившись у Чудотворного образа, мы отправились обратно уже сухим путем. Надо было идти через Троицкую площадь, где сохранился первый храм, выстроенный при основании Петербурга. Прежде, когда я, бывало, ходила по этой площади, то храм не казался маленьким, он был в центре внимания, но теперь неподалеку, на этой же площади, воздвигалась грандиозная мечеть с высоким минаретом. И сейчас эта церковь казалась такой маленькой, убогой.

Невыносимо тяжело мне было смотреть на эту историческую площадь, совершенно потерявшую свою былую красоту

В вагоне я подошла к окну и нечаянно взглянула в новенькую фарфоровую пепельницу, прикрепленную к нижней раме: на дне был герб России Георгий Победоносец и крест, около лежали окурки, значит, сюда плевали. Каково было на это смотреть русскому православному человеку? А когда пришлось пойти в уборную, то я увидела там такой же герб, только большей величины на дне фарфорового таза... Нечего и говорить, как все это нас расстроило.

Возвратились в Петербург и не могли забыть, что все виденное здесь перед отъездом в Финляндию так нас встревожило. Мы написали митрополиту Антонию, прося его защитить город от осквернения; написали ему и об идолах, и о мечети, о языческом капище и о кощунственном употреблении герба в вагонах.

1914 год, между прочим. А жить уже было страшно.