![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
К позавчерашней дате
Oct. 20th, 2013 09:02 amВ процессе отходняка от субботнего отдыха родилось два запоздалых текста: сентиментальный мемуар про Галича, и телега про недавно скончавшегося раввина. Последнюю запишу, если возникнет спрос, мемуар же - читать ниже и брать пример, ибо среди читающих сей ЖЖ про "я и Галич", ИМХО, могут написать многие, и поинтереснее меня.
Собственно, Галич А. А. - это небольшой, но насыщенный кусок моей юности, начавшийся в конце 87 или начале 8, когда в руки мне попал это тетрадный листок, на котором единственной одноклассницей-еврейкой был написан Рассказ, который я услышал в привокзальном шалмане, начинавшийся почему-то со слов "Что ни вечер - "Кукарача"! /Что ни утро, то аврал! (неотносящееся к еврейскому вопросу ее, видимо, тогда не волновало).
Настроения в обчестве тогда были соответствующие, а автор этих строк - весьма не чужд н юношеского максимализма и зарождающегося национального самосознания. Поэтому стихи Александра Аркадьевича, превращавшего в обличительную антисоветчину решительно всего, вплоть до любовной лирики, и не лишенного еврейских сантиментов, показались мне вершиной поэтической и политической. И в результате к лету я стал обладателем обширного и постоянно растущего собственноручно переписаных текстов Галича, обретенных уже не помню где и как. Учитывая мою врожденную нелюбовь к писанию рукой, это был "подвиг силы беспримерной".
Параллельно переписыванию имели место два похода в театр-студию "Третье направление" на спектакль "Когда я вернусь" - один раз не помню с кем, а второй - с двумя Анями из кружка при зоопарке, в одну из которых я был абстракно влюблен, и связь с которой потерял в середине 90-х, да так и не смог восстановить. Спектакль, как я сейчас понимаю, был не гениальным, но тогда это было потрясение, особенно сцена на стихи из "Кадиша.
Период Галича закончился 1 сентября 1988, когда я пошел в новую школу - и обнаружил, что мой рукописный сборник Галича не имеет никакой ценности, поскольку у нескольких одноклассников оказались гораздо более полные самиздатовские или даже тамиздатовские подборки. (Подозреваю, что был такой Галич и у родителей, но мне не пришло в голову спросить). С обладателями заветных текстов мы, помнится, даже задумали сделать спектакль, но в процессе на что-то отвлеклись.
Впрочем, главное было не в этом: тогда же аз, многогрешный, плотно познакомился с авторской песней - единственной разновидностью поэзии, к которой я почему-то оказался восприимчив. И быстро понял, что есть много куда более интересных и красивых вещей, чем борьба с Софьей Власьевной.
Ну а потом настал 1991, Союз распался, КПСС распустили - и почти все тексты Галича по понятным причинам казались достаточно неактуальными. Возможно, сыграли свою роль неофитские заморочки - к счастью, быстро прошедшие, но тогда определенно имевшие место. Но ничего конкретного на этот счет не помню.
Останься я в Москве, через 10 лет все могло бы измениться. Но я не остался.
Так что тексты Галича я, конечно, хорошо помню, и даже могу вставить куда следует нужную цитату. А вот слушать могу только очень избранное, вроде этой песни - которая, впрочем, и тогда была в числе любимых: ( Read more... )
Собственно, Галич А. А. - это небольшой, но насыщенный кусок моей юности, начавшийся в конце 87 или начале 8, когда в руки мне попал это тетрадный листок, на котором единственной одноклассницей-еврейкой был написан Рассказ, который я услышал в привокзальном шалмане, начинавшийся почему-то со слов "Что ни вечер - "Кукарача"! /Что ни утро, то аврал! (неотносящееся к еврейскому вопросу ее, видимо, тогда не волновало).
Настроения в обчестве тогда были соответствующие, а автор этих строк - весьма не чужд н юношеского максимализма и зарождающегося национального самосознания. Поэтому стихи Александра Аркадьевича, превращавшего в обличительную антисоветчину решительно всего, вплоть до любовной лирики, и не лишенного еврейских сантиментов, показались мне вершиной поэтической и политической. И в результате к лету я стал обладателем обширного и постоянно растущего собственноручно переписаных текстов Галича, обретенных уже не помню где и как. Учитывая мою врожденную нелюбовь к писанию рукой, это был "подвиг силы беспримерной".
Параллельно переписыванию имели место два похода в театр-студию "Третье направление" на спектакль "Когда я вернусь" - один раз не помню с кем, а второй - с двумя Анями из кружка при зоопарке, в одну из которых я был абстракно влюблен, и связь с которой потерял в середине 90-х, да так и не смог восстановить. Спектакль, как я сейчас понимаю, был не гениальным, но тогда это было потрясение, особенно сцена на стихи из "Кадиша.
Период Галича закончился 1 сентября 1988, когда я пошел в новую школу - и обнаружил, что мой рукописный сборник Галича не имеет никакой ценности, поскольку у нескольких одноклассников оказались гораздо более полные самиздатовские или даже тамиздатовские подборки. (Подозреваю, что был такой Галич и у родителей, но мне не пришло в голову спросить). С обладателями заветных текстов мы, помнится, даже задумали сделать спектакль, но в процессе на что-то отвлеклись.
Впрочем, главное было не в этом: тогда же аз, многогрешный, плотно познакомился с авторской песней - единственной разновидностью поэзии, к которой я почему-то оказался восприимчив. И быстро понял, что есть много куда более интересных и красивых вещей, чем борьба с Софьей Власьевной.
Ну а потом настал 1991, Союз распался, КПСС распустили - и почти все тексты Галича по понятным причинам казались достаточно неактуальными. Возможно, сыграли свою роль неофитские заморочки - к счастью, быстро прошедшие, но тогда определенно имевшие место. Но ничего конкретного на этот счет не помню.
Останься я в Москве, через 10 лет все могло бы измениться. Но я не остался.
Так что тексты Галича я, конечно, хорошо помню, и даже могу вставить куда следует нужную цитату. А вот слушать могу только очень избранное, вроде этой песни - которая, впрочем, и тогда была в числе любимых: ( Read more... )
