О законе и благодати, или два депутата в одной камере

Обещав неделю назад повесить этот текст "завтра", аз, многогрешный, забыл, что человек предполагает, а Бог располагает. Так что по общеизвестным причинам делаю это только сейчас.

Итак, кусок из позднесоветских воспоминаний депутата Государственной Думы и активного контреволюционера Василия Витальевича Шульгина, о его встрече в советской тюрьме с Мордехаем Дубиным - известным еврейского деятелем, депутатом латвойского Сейма от религиозной партии Агудат Исраэль.

Текст показался настолько интересным (и малоизвестным - даже в специальной статье в "Лехаиме", посвященной Дубину, ссылок на него нет), что воспроизвожу его здесь in toto:

Меня перевели в камеру, где было несколько человек, в том числе старик-еврей по имени Дубин. В первый же день совместного пребывания в камере он предложил мне кусок белого хлеба, что считалось в тюрьме как бы знаком дружественного привета. На это я сказал:
— Простите меня, я вас совсем не знаю и такой подарок от незнакомого человека принять не могу.
Он ответил:
— Зато я вас очень хорошо знаю. Я пятнадцать лет был членом рижского (ревельского?) парламента, а значит, и политиком. Поэтому-то я вас хорошо знаю. И если вы не примете мой хлеб, то вы меня незаслуженно обидите.
Я сказал:
— Хорошо. В таком случае, давайте.
Впоследствии я узнал, что этот Дубин — правовернейший из правоверных еврей, очень уважаемый религиозными евреями. Но и до этого, в тюрьме, он предстал передо мной незабываемой фигурою. Он соблюдал до мелочей все нелегкие правила и запрещения, которым подвергают себя правоверные евреи.
В течение целого дня он ничего не ел. Почему? Потому, что еврею невозможно вкушать пищу вместе с гоями, то есть неевреями. К концу дня, когда уже всякие ужины и чаепития были кончены, он садился к столу и ужинал. Его ужин состоял из дневной пайки черного хлеба. Только в субботу он позволял себе... он покупал в ларьке белый хлеб, селедку и сахар. Потому что по закону в «шабаш» еврей обязаны есть лучше, чем в обыкновенные дни.( Read more... )

* * *
Попутно он рассказал мне, что раньше был в камере, где, кроме него, были исключительно немцы. Почему его посадили к немцам в те времена, когда Гитлер уничтожал евреев миллионами, сказать трудно. Ведь тогда еще антисемитизма у Советской власти не замечалось. Как же сложились у Дубина отношения с товарищами по камере? Дубин рассказал:
— Мы, евреи, очень хорошо знаем наших родственников, больше, чем это принято у русских. Я насчитал, что немцы убили примерно сто моих родственников. Уцелела только моя родная сестра, убежавшая в Москву. Она и посылает мне деньги, на которые я могу покупать в ларьке... в известных пределах... В законе сказано: «Голодного накорми». Немцы голодали. Я им давал все, что мог...( Read more... )

О законе и благодати, или два депутата в одной камере

Обещав неделю назад повесить этот текст "завтра", аз, многогрешный, забыл, что человек предполагает, а Бог располагает. Так что по общеизвестным причинам делаю это только сейчас.

Итак, кусок из позднесоветских воспоминаний депутата Государственной Думы и активного контреволюционера Василия Витальевича Шульгина, о его встрече в советской тюрьме с Мордехаем Дубиным - известным еврейского деятелем, депутатом латвойского Сейма от религиозной партии Агудат Исраэль.

Текст показался настолько интересным (и малоизвестным - даже в специальной статье в "Лехаиме", посвященной Дубину, ссылок на него нет), что воспроизвожу его здесь in toto:

Меня перевели в камеру, где было несколько человек, в том числе старик-еврей по имени Дубин. В первый же день совместного пребывания в камере он предложил мне кусок белого хлеба, что считалось в тюрьме как бы знаком дружественного привета. На это я сказал:
— Простите меня, я вас совсем не знаю и такой подарок от незнакомого человека принять не могу.
Он ответил:
— Зато я вас очень хорошо знаю. Я пятнадцать лет был членом рижского (ревельского?) парламента, а значит, и политиком. Поэтому-то я вас хорошо знаю. И если вы не примете мой хлеб, то вы меня незаслуженно обидите.
Я сказал:
— Хорошо. В таком случае, давайте.
Впоследствии я узнал, что этот Дубин — правовернейший из правоверных еврей, очень уважаемый религиозными евреями. Но и до этого, в тюрьме, он предстал передо мной незабываемой фигурою. Он соблюдал до мелочей все нелегкие правила и запрещения, которым подвергают себя правоверные евреи.
В течение целого дня он ничего не ел. Почему? Потому, что еврею невозможно вкушать пищу вместе с гоями, то есть неевреями. К концу дня, когда уже всякие ужины и чаепития были кончены, он садился к столу и ужинал. Его ужин состоял из дневной пайки черного хлеба. Только в субботу он позволял себе... он покупал в ларьке белый хлеб, селедку и сахар. Потому что по закону в «шабаш» еврей обязаны есть лучше, чем в обыкновенные дни.( Read more... )

* * *
Попутно он рассказал мне, что раньше был в камере, где, кроме него, были исключительно немцы. Почему его посадили к немцам в те времена, когда Гитлер уничтожал евреев миллионами, сказать трудно. Ведь тогда еще антисемитизма у Советской власти не замечалось. Как же сложились у Дубина отношения с товарищами по камере? Дубин рассказал:
— Мы, евреи, очень хорошо знаем наших родственников, больше, чем это принято у русских. Я насчитал, что немцы убили примерно сто моих родственников. Уцелела только моя родная сестра, убежавшая в Москву. Она и посылает мне деньги, на которые я могу покупать в ларьке... в известных пределах... В законе сказано: «Голодного накорми». Немцы голодали. Я им давал все, что мог...( Read more... )